|
В начале ХХ века Памир тщательно изучался российскими военными
экспертами, особенно в военно-топографическом, географическом, этнодемографическом
и конфессиональном аспектах. Военные отчеты частично публиковались,
разумеется, для служебных целей.
Так, капитан Генерального штаба А.К. Разгонов в течение лета 1907
года совершил поездку по Памиру, двигаясь к верховьям реки Пяндж.
В своей книге, затем изданной штабом Туркестанского военного округа
в 1910 году, он дал подробное описание своих впечатлений от Памира.
Он подчеркивал, что политическое и военное значение этой горной
страны заключается в ее географическом положении в месте встречи
трех держав - России, Китая и Англии. Срединное положение Памира,
писал Разгонов, и является причиной того политического и военного
интереса, который он представляет: "Протягиваясь от наших границ
на юг к стороне Индии, он является нашим естественным окном туда".1
Памир стал играть важную роль в геополитических и геостратегических
планах России и других ведущих держав начала века.
В основу англо-русского соглашения 1895 года о разграничении Горного
Бадахшана между Россией и Афганистаном в основу разделения был положен
не этнический, а географический принцип, который исходил из выгодности
конфигурации границ для обеих сторон. Это соглашение, заключенное
без консультаций с Афганистаном, стало итогом многолетнего англо-русского
соперничества в этом регионе. На определение позиции России по поводу
высокогорной границы большое значение имела позиция памирской элиты.
Как считает Н. Емельянова, добровольное присоединение Памира к России
произошло по настоянию духовных лидеров исмаилитов.2 "Русских
они за неверных не считают и охотно с ними сходятся..."
В то же время памирские исмаилиты-таджики, как на это обращал внимание
и капитан Разгонов, в духовном отношении подчинялись Ага-хану (1877-1957),
высшему духовному лицу исмаилитов, жившему в Бомбее.3 На советских
историков это производило противоречивое впечатление. Как пишет
Н. Емельянова, в итоге в работах некоторых историков и философов
исмализм рассматривается как реакционное течение, которое в конце
XIX - начале ХХ веков превратилось в "агентуру" английского
империализма.4
Такая сложная ситуация требовала новых подходов и достоверных источников.
По сведениям капитана Разгонова, население Западного Памира составляли
таджики-исмаилиты, численность которых в начале ХХ века достигала
25 тысяч человек. Население Восточного Памира составляли кара-киргизы
(современные киргизы), которые кочевали по долинам рек и озер. Киргизов
тогда насчитывалось до двух с половиной тысяч человек. Памирские
таджики жили в основном в речных долинах по притокам Пянджа, в наиболее
плодородных ущельях.5
Взаимоотношения таджиков-суннитов и исмаилитов были важной составляющей
особого отношения горцев Памира к русским. Преследовавшееся во всех
странах Востока учение исмаилитов служило причиной крайне пренебрежительного
отношения к памирцам со стороны исповедавших суннизм жителей Бухары,
Афганистана, Кашгарии и Кокандского ханства. Большинство местных
правителей также были суннитами и с презрением смотрели на коренных
жителей Западного Памира, писал в 1960-е годы Б.И. Искандаров.6
Русские военные, а затем чиновники, напротив, с уважением и почтительностью
относились к вероисповеданию жителей горного Памира.
Российские военные специалисты придавали особое значение изучению
психологии местного населения. Выпускник Академии Генерального штаба
А.Е. Снесарев, служивший с Туркестане с 1899 года, сообщал в своем
"путеводителе", что по мнению наблюдателей, в характере
памирских горцев выделялись такие черты, как привязанность к родине,
терпеливость, незлобивость, сильная воля, скрытность и выносливость.
Они, на его взгляд, обладали большой фантазией и любили "жить
образами".7
По впечатлениям капитана Разгонова, обычаи и взгляды таджиков-исмаилитов
и таджиков-суннитов во многом различны, исмаилиты "мягче и
не фанатичны".8 Хотя причины различий между исмаилитами и суннитами
объяснялись достаточно поверхностно - с его точки зрения, такое
положение объяснялось тем, что религия исмаилитов якобы представляет
из себя "смесь" мусульманства и буддизма, однако далее
капитан Разгонов делает достаточно практический вывод: "Они
очень веротерпимы, и совсем не фанатичны, русских они за неверных
не считают и охотно с ними сходятся, преданы нам и заслуживают и
с нашей стороны внимания".9
Русские военные были достаточно внимательны к вероисповеданию памирцев,
чтобы не пропустить различия между исмаилизмом и шиизмом.
Исмаилизм, который, как ныне считается многими востоковедами, является
одним из течений ислама, близким к шиитскому исламу, в памирских
условиях имел много особенностей. Снесарев подметил, что из-за скрытности
характера таджиков-горцев "всегда можно натолкнуться на неправильное
пояснение их религии", например, жителей Западного Памира очень
долго считали шиитами. Военный востоковед не был согласен с распространенным
тогда причислением памирских таджиков к шиитам, так как он встречался
с тем, что исмаилиты "выдают себя по каким-то соображениям
или суннитами, или шиитами".10
Разгонов также добавлял, что исмаилиты тщательно скрывают догматы
своей религии и даже в своей среде посвящают в них немногих - только
люди надежные и вполне зрелого возраста знали сущность всех верований
и обрядов.11
Основным занятием местных жителей являлось хлебопашество и меньше
скотоводство. Однако годной для обработки земли не хватало, местное
население жило в массе очень бедно. В этих условиях большое значение
имела помощь памирцам со стороны командования Памирского отряда.
"За отличия, выходящие из круга обыкновенной служебной деятельности..."
По сведениям капитана Разгонова, Памирский отряд состоял из 185
солдат и офицеров. Часть размещалась на пяти постах: Хорогский,
Памирский, Кизил-Рабатский, Лянгарский и Ишкашимский.12
С 1896 года в отряде стал служить Карл Кивекэс, швед по происхождению
из Финляндии. В 1905 году он стал подполковником и был назначен
начальником Памирского отряда. За свою службу на Памире Кивекэс
был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени, Св. Анны 3-й степени.
В 1907 году его наградили орденом Св. Владимира 4-й степени - "за
отличия мирного времени, выходящие из круга обыкновенной служебной
деятельности".
Став начальником пограничного отряда, как отмечается в служебной
характеристике, "благодаря выдающейся работоспособности и энергии
поставил отряд, разбросанный по постам на сотни верст, во всех отношениях
на должную высоту".
Не меньшую заботливость, чем к своим солдатам, проявляет подполковник
Кивекэс к мирному населению. Благодаря своему рыцарскому бескорыстию,
широкой материальной поддержке бедняков и доступностью для всех
он снискал любовь и уважение всего населения. Командир Памирского
отряда проводит арыки и орошает поля, увеличивая тем самым площадь
посевов; выдает заимообразно зерно на посев полей, знакомит памирцев
с разведением и пользованием картофелем, капустой, бураками и прочими
непривычными в горах продуктами... Вообще оказывает большое влияние
на распространение культуры среди населения. В неопубликованных
до сих пор воспоминаниях Кивекэса содержится подробное описание
Памира, его жителей, их религиозных верований, отношения к России,
российским военным и т.д.
Один из наиболее подробных среди российских военных источников труд
по описанию населения Памирского края еще ждет своих исследователей.
Лев Давыдович Троцкий и скрытность исмаилитов
По свидетельству Снесарева, трудно было сказать, каково политическое
настроение памирских таджиков, "желают ли они по-прежнему пребывать
во власти Бухары, тянутся ли на сторону русских или, наконец, быть
может, помышляют и об афганском эмире?" Вообще, отмечал Снесарев,
"русские порядки им нравятся, особенно наше правосудие, но,
с другой стороны, они как будто в значительной степени привыкли,
точнее притерпелись к бухарскому режиму. Скорее всего, их политическое
настроение отличается каким-то безразличием и лишь где-то в глубине
народного сознания таится, может быть, далекая надежда попасть под
высокую руку Белого Царя. Таджики слишком замкнуты и слишком боятся
бухарцев, чтобы выставить напоказ свои сокровенные мечты; кроме
того, они слишком поглощены хозяйственными и сельскими заботами,
чтобы подняться до более просторного политического кругозора".13
В связи с начавшейся Первой мировой войной российских военных, естественно,
в первую очередь беспокоило истинное отношение памирцев к России.
Поначалу озабоченность военных оказалась излишней. Духовный глава
исмаилитов Ага-хан обратился к мусульманам с воззванием, в котором
призывал их выступить против Германии и Турции на стороне Антанты.
"Мусульманам, - писал Ага-хан, - надлежит оставаться верными
долгу присяги и покорными поведениям наших государственных и духовных
властей... Никто не сможет победить столь могучих государей, как
император и король Индии и Англии и царь всероссийский...".14
Таким указанием руководствовались памирские исмаилиты, сохраняя
лояльность русскому царю.
После Октябрьской революции Ага-хан встал в ряды ее противников.
Соответственно, когда в 1917 году памирцы взяли власть в горном
районе в свои руки, некоторые из них обратились за помощью к Бухарскому
эмиру. Им также помогло то, что когда в начале 1918 года большевики
сформировали в Ташкенте воинскую часть для замены прежней пограничной
стражи на Памире, новый отряд перешел к басмачам. Когда в 1918 году
замысел большевиков о мировой революции в Европе потерпел неудачу,
они обратили свое внимание на Восток. К "восточному направлению"
русскими большевиками был привлечен и известный турецкий деятель
Энвер-паша, очень популярный среди мусульман Средней Азии. В 1919
году Энвер-паша прибыл в Москву для переговоров с В.И. Лениным,
И.В. Сталиным, Л.Д. Троцким с проектом советизации Средней Азии,
Индии, Китая и Афганистана.
В итоге по распоряжению Льва Троцкого Полевой штаб Реввоенсовета
разработал под руководством генерала А.А. Брусилова подробный план
похода конных частей Красной Армии через горные хребты Гиндукуша,
Тибета, Тянь-Шаня и Гималаев на восток в Афганистан, Индию, Непал
и Китай. Вся Средняя Азия, бывший царский Туркестан, должна быть
в предельно короткий срок советизирована и стать базой для грандиозного
"восточного похода".
Естественно, что в эти планы были включены и памирцы, жившие в решающем
для дела мировой революции геополитическом районе. Положение памирских
таджиков стало чрезвычайно сложным в связи с появлением большевиков.
Советские части в достаточно короткий срок смогли восстановить на
бывших рубежах Российской империи контроль над перевалами и горными
проходами. Как считают некоторые исследователи, например А. Шахов,
памирцы с большим энтузиазмом восприняли прибытие в регион первых
большевиков.15 Если так, то это означает, что местные духовные авторитеты
и лидеры памирцев решили не подчиниться воле Ага-хана. Так ли это
было на самом деле? Являлись ли памирские таджики "шпионами
английских империалистов" или они искренне были в первых рядах
принявших Советскую власть? Могут ли быть такие простые ответы вообще?
Геополитика не должна заслонять важность отношений с местным населением.
Чтобы восстановить историческую правду, необходимо привлекать достоверные
документы, учитывать свидетельства таких военных исследователей,
как А.К. Разгонов, К. Кивекэс, А.Е. Снесарев. Этот труд крайне необходим
сейчас, когда положение изолированного российского контингента -
Пограничной Группы ФПС РФ в Республике Таджикистан - в немалой степени
зависит не только от хода столкновений с наркоторговцами или боевиками,
но и от контактов с местным населением.
Отношение этнических и религиозных групп Горного Памира к российскому
присутствию в регионе сейчас во многом повторяет таковое рубежа
XIX и XX веков. В небольшом регионе - Горно-Бадахшанской автономной
области Республики Таджикистан - сталкиваются серьезные геополитические
и геоэкономические интересы Китая, США, Пакистана, Афганистана,
Индии, Ирана, центральноазиатских государств СНГ. Учитывая нынешнюю
военную и экономическую слабость России, следует особенно внимательно
изучать все возможные последствия тех или иных ее шагов. Как признают
многие исследователи войны в Афганистане 1979 - 1989 годов, даже
если оставить в стороне вопрос о том, стоило ли вводить войска,
в любом случае многих ошибок можно было бы избежать, если бы тщательнее
были просчитаны формы взаимоотношений с этническими группами афганских
провинций.16 В реальности же на первый план вышли "крупные"
геополитические проблемы, например, стратегическое соперничество
с США. Самостоятельность местного населения была недооценена, и
это стоило жизни тысячам советских солдат и крова - сотням тысяч
мирных жителей.
1 Разгонов А.К. По Восточной Бухаре и Памиру. Ташкент,
1910, с.
94-95.
2 Емельянова Н. Исмаилизм на Памире // Россия и
мусульманский мир.
1997 № 9, с. 83.
3 Разгонов А.К. Указ. соч. с. 101.
4 Емельянова Н. Указ. соч. с. 86.
5 Разгонов А.К. Указ. соч. с. 101.
6 Искандаров Б.И. Восточная Бухара и Памир в период
присоединения
Средней Азии к России. Сталинабад, 1960, с. 63.
7 Снесарев А.Е. Восточная Бухара. СПб., 1906, с.39.
8 Разгонов А.К. Указ. соч. с. 80.
9 Там же. С. 101-102.
10 Снесарев А.Е. Указ. соч. с. 40.
11 Разгонов А.К. Указ. соч. с. 102.
12 Там же. С. 104.
13 Снесарев А.Е. Указ. соч. с. 41.
14 Цит. по: Климович Л.И. Ислам. Очерки. М., 1962,
с 144.
15 Шахов А. Почему таджики убивают таджиков? Регионально-этническая
подоплека конфликта // Россия и мусульманский мир. 1994 № 10, с.
52.
16 Ляховский А.А. Трагедия и доблесть Афгана. Москва,
1997.
|
Аналитика